История одной болезни: не важно, что ты имеешь в жизни, важно, как ты к этому относишься

(Главы из ненаписанной книги)

«Не важно, что ты имеешь в жизни, важно – как ты к этому относишься».
Это понимание пришло ко мне в коридоре отделения нейрохирургии, в ожидании консультации врача. 

Надежда Маньшина, 2005. Медси (клиника на Белорусской)

***

Сегодня пятница, у меня ночное дежурство. Я всегда беру дежурства с пятницы на субботу. Дочь заберет сына из садика вечером, а утром уйдет в школу. В субботу не надо вести его в сад, и до моего прихода он обычно спит. Накануне я приготовила обед на два дня, убрала квартиру, кажется, предусмотрела все. Но все равно на душе неспокойно, будто что-то не доделала, что-то не учла. Все это бесконечно прокручивается в голове по дороге на работу. Господи, если бы хоть ненадолго остановить этот марафон от пятницы до пятницы! Но как? Отказаться от дежурств? Где тогда взять деньги на жизнь? Каждую пятницу я оставляю своих детей одних. А может быть, пусть нам не хватит денег на что-то, но я буду с ними? Но даже сейчас, когда я дежурю каждую пятницу, четыре раза в месяц, денег всю равно не хватает. Где же выход?

Как всегда, я опаздываю и сейчас почти бегу. Во дворах, где никого нет, и мои пациенты не могут увидеть доктора за столь не солидным занятием, я прокатываюсь по ледяным дорожкам. Вот если поскользнуться, и сломать ногу, то месяц я бы лежала с гипсом, и не решала бы проблему – идти или не идти мне на дежурство. Такой опыт у меня уже был. Я месяц пролежала дома со сломанной ногой, тогда я училась на последнем курсе института. Я хорошо помню, сколько звезд увидела, когда поскользнулась и упала, как болела моя нога первую неделю после травмы. Но всё прошло без осложнений и сейчас мне вспоминается только, как друзья приходили меня навестить, как все были внимательны и предупредительны еще какое-то время после. «Всё это было бы смешно, когда бы ни было так грустно», – вспомнились строки М.Ю. Лермонтова, как нельзя лучше определяющие отношение к моим невеселым раздумьям.

Я в поликлинике. Начинается прием.

— Что Вас беспокоит? Проходите, пожалуйста, раздевайтесь.

Сколько раз я сегодня произнесла эту фразу? Двадцать пять или тридцать? После каждого вопроса на меня выплескивается чужая боль, чужая проблема. После многих сердце сжимается от сострадания, после некоторых хочется вздохнуть: «Эх, мне бы ваши заботы!».

К концу дня гудит спина. Закрылась дверь за последней пациенткой. Все, можно выпить чая и идти в роддом на дежурство.

Каким будет оно сегодня?

Дежурство было относительно спокойным. Вот и утро. Пришла наша смена.

— Привет, домой идешь?

— А с кем у тебя остаются дети, когда ты уходишь на дежурство?

— Одни?

— А сколько им лет?

— Дочери 13, сыну 6.

—И ты совсем одна? Я знаю, муж погиб, а родители?

— Вначале умер отец, потом мама заболела. Она была в тяжелом состоянии. Я уехала к ней, в это время погиб муж, я приехала только в день похорон. Через полгода мама умерла. Рассчитывать не на кого, только на себя. Ну, все я побежала, а то сын один.

— Ужас какой, как же вы справляетесь с этим? А мы еще плачем над “рабыней Изаурой”...

Мою историю знают, наверное, все в роддоме, но довольно часто она вплывает вновь, с большими или меньшими подробностями. Я вновь все это повторяю, выслушиваю соболезнования. Наверное, это с одной стороны, помогает мне освободиться от боли, которая постоянно сидит у меня внутри. Повторяя одно и то же много раз, уже кажется, что это было не со мной. И, что греха таить, мне иногда бывает даже приятно всем показать, вот я какая. Прошла через такое и не сломалась. Все это приходит мне в голову, когда я уже иду домой.

Троллейбусная остановка. Суббота, утро, троллейбусы ходят редко, да и ожидание для меня уже просто невыносимо. Скорее домой. Последние метры перед домом я уже бегу. Что там? Как мои дети? Что если дочь не услышала будильник и опоздала в школу? Всю ночь одни! А если что-то случилось? Перед глазами проносятся самые страшные картины происшествий, о которых я когда-либо слышала.

— Все, что могло случиться страшного со мной в этой жизни, уже случилось, – пытаюсь я успокоить сама себя, но это мало помогает.

Взлетаю на второй этаж, открываю дверь, захожу.

Горит свет, сын спит на моем диване, без подушки, без одеяла. Он всегда переходит сюда, когда дочь уходит в школу, и он остается один. Ощущение такое, как будто меня не было дома неделю. Как говорила про такое моя бабушка: «Живым не пахнет и мертвым не несет».

Без сил падаю в кресло, память возвращается к разговору утром в ординаторской, и перед глазами всплывают воспоминания с такой отчетливостью, как будто все произошло только вчера.

— Мама! Ты пришла! Почему ты плачешь?

Мой сын проснулся. Он стоял рядом со мной.

Стационар 

Мне 33.

Я в приемном покое неврологического отделения, боль в спине стала почти невыносимой. Меня осматривает заведующий отделением. 

— Не волнуйтесь, коллега, это обычный радикулит, на снимках небольшое снижение высоты межпозвоночного диска. Проведем противовоспалительную терапию, пройдете массаж, физиотерапию, все будет нормально. Сейчас оформят историю болезни, а вы пока поднимайтесь в отделение. 

На втором этаже меня встречает медсестра. 

— Вы поступили сегодня? Вы доктор? Проходите, вот ваша палата, кровать первая от двери направо. 

Прохожу, укладываю свои вещи в тумбочку, ложусь. Какая неудобная кровать с провисшей гамаком панцирной сеткой. Поворачиваюсь с боку на бок, пытаясь найти более удобное положение, но это невозможно. Нужно положить щит. Иду к постовой медсестре. 

— Щит в санитарной комнате. У нас сегодня нет санитарки. Возьмите сами, или... попросите кого-нибудь из больных. 

Иду в санитарную комнату. Где он? Вот. Старый, из грубых толстых досок, скрепленных двумя такими же толстыми перекладинами. Ух! Какой, однако, тяжелый! 

Короткими ‘переползами’ продвигаюсь по коридору, время от времени прислоняя щит к стене, чтобы отдышаться. Ну вот, пришла. Моя палата, моя кровать. Сворачиваю и убираю матрас, поднимаю щит, чуть наклонившись вперед, пытаюсь положить его на кровать. Кинжальная боль в спине! Искры из глаз. Холодный пот, кружится голова... Что это? Открываю глаза. Боль, кажется, чуть затихла. Продвигая щит, укладываю его на кровать. Не разгибаясь, застилаю постель. Ложусь. Постепенно боль отступает. Слава Богу! Облегченно вздыхаю. Поворачиваюсь. Вновь боль, еще более невыносимая. Чтобы не закричать закусываю губы, слезы...

Что это? 

Моя болезнь.

Я ее искала.

Я ее ждала. 

Она пришла.

 
***

Прошло почти два месяца. Меня выписали из отделения нейрохирургии.

После операции боли, которая не давала передышки даже во сне и усиливалась при малейшем движении, больше нет. Но я не могу ходить. Вернее, могу. Но как-то очень … не элегантно: при ходьбе мне приходится высоко поднимать правую ногу и выбрасывать стопу вперед, которая потом падает на землю со страшным звуком. В медицине это называют «шлепающей стопой». 

Начинается процесс реабилитации. «Теперь моя профессия не врач, а “больная”» – пытаюсь отшучиваться я от расспросов. Три раза в неделю за мной присылают машину из поликлиники и я еду в отделение физиотерапии. Массаж, лечебная физкультура, физиотерапия, сауна – полный рабочий день. 

Спустя полгода и мой лечащий врач, и я понимаем, что длительное сдавление нервного корешка, тотально выпавшим межпозвоночным диском, привело к его гибели. Движения в стопе нет. Долгими бессонными ночами я мучительно ищу объяснение произошедшему.

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих

Ярким весенним утром я выхожу из дома, подставляю лицо свежему весеннему ветру, привычно выпрямляю спину. «Летящей походкой ты вышла из мая» – звучит во мне популярный шлягер Юрия Антонова. Делаю первый шаг…

Предательница-тень! Она заваливается в сторону, высоко и смешно выбрасывает ногу, и я слышу звук шлепнувшейся на землю стопы. Этот звук постоянно стоит у меня в ушах, для того, чтобы избавить от него окружающих, а себя от их сочувствующих взглядов, я хожу по гулким коридорам «на цыпочках».

После операции прошло почти полгода. Боли в спине, которая преследовала меня и днем, и бессонными ночами, а усиливалась до нечеловеческой от любого движения, как мне казалось, даже от движения глазных яблок, больше нет. Но стопа все так же висит.

«Для того, чтобы вновь научиться ходить “летящей походкой” нужно совсем немного – ходить, ходить и ходить», – думаю я, собираясь на вечернюю прогулку. Совсем уж было я отчаялась тогда. Даже уговаривать себя начала – во мне масса достоинств, можно мне простить один маленький недостаток – шлепающую стопу, которую я при каждом шаге выбрасывала вперед, чтобы не упасть.

Может быть, так и ходила бы всю оставшуюся жизнь, если бы однажды по пути к роднику мне не встретился ОН! Первый парень на деревне – вся рубаха в петухах.

Когда-то я смотрела передачу про «архангельского мужика» и мне очень понравился его фраза: «Я за всю жизнь без дела ни разу рукой не махнул». Я не архангельский мужик, но каждый вечер гулять «без дела» для меня невыносимо, а вот каждый вечер сходить на родник за водой – одно удовольствие.

На родник мы ходим вдвоем с сыном. Проходим расстояние, наверное, километр или полтора… и столько же обратно. 

— Мама, а ты знаешь, я так и не решил еще на ком поженюсь.

Мой маленький мужчина ведет себя очень дипломатично. Заметив, что я устала, он предлагает мне поговорить, а не отдохнуть.

Вот в этот момент ОН и появился, тот самый – первый парень на деревне вся рубаха в петухах, чисто выбрит, слегка пьян.

Заговорил, этакий – горячая смесь гусара и казака. Ну, а я то девушка гордая – не моего поля ягода (как посмел!!!). Сказала что-то достойное о его недостойном поведении, гордо вскинула голову и пошла… видимо, по старой закалке считала, что свободной походкой «от бедра».

А ОТ БЕДРА-ТО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ!

Ну, и услышала вслед:

— Что же ты, такая гордая, а ноги-то у тебя заплетаются!

Сын заплакал.

Мой бедный мальчик! Он всегда считал, что его мама самая красивая. Когда я приходила за ним в садик, он выскакивал и говорил:

— Смотрите! Вот эта дама – моя мама.

Ребенок пытался мне рассказать, что этот дядька просто пьяный дурак, а я все равно самая красивая.

И тогда себе сказала:

— НИКТО! НИКОГДА! Не будет иметь повода сказать мне что-нибудь вслед.

Важно не то, что ты имеешь в жизни,
важно то, как ты к этому относишься 

В далеком 1989 году, когда я отказалась от дальнейшей медикаментозной терапии, я сказала своему Доктору:

«Важно не то, что ты имеешь в этой жизни, а то, как ты к этому относишься». Это понимание пришло ко мне, когда я ждала консультации в коридоре отделения нейрохирургии. Много лет позже что-то похожее я прочла в книге Луизы Хейл.

В холле сидели две молодые красивые женщины. «Наверное, сестры», – подумала я.

«Пить», – попросила та, что была в больничном халате, и вторая поднесла к ее губам стакан с водой. «Я сама». Но у самой не получилось. Задрожали руки, голова, зубы стукнули о край стакана, и вся вода расплескалась. Женщина заплакала.

У меня внутри все сжалось. Я сидела с прямой спиной, идеальной прической и макияжем. Поход на консультацию в нейрохирургию – мой «большой выход», к которому я тщательно готовлюсь… да, есть нюансы. Поднявшись по лестнице, я с задумчивым видом останавливаюсь и жду, когда опустеет коридор. Потом, как можно быстрее я прохожу по коридору, чтобы никто не видел, что хожу я … не очень.

Я вошла в кабинет и, скорее для себя, чем для своего лечащего врача произнесла:

Я поняла. Важно не то, что ты имеешь в жизни. Важно то, как ты к этому относишься. Я могу ходить и это – главное. Да, не элегантно и не быстр, но это детали. 

Все в твоей голове... 

Начало девяностых. Книг по альтернативной медицине еще не было, но уже пошли многочисленные перепечатки из аюрведы, кто-то давал мне почитать руководства по цигун. Как-то мне принесли книги с настроями Г.Н. Сытина. Как обычно, я почитала об авторе, открыла книгу наугад и начала читать… настрой на сексуальную мужскую силу (Фрейд всегда прав). Это показалось мне не просто смешным, а безумным. Закрыла книгу и попыталась заснуть.

«Кто не страдал бессонницей, тот не знает свой биографии». В ту ночь я не изучала свою биографию, я вспомнила биографию Георгия Николаевича Сытина, которую только что прочла в книге, которую сочла глупой и совершенно бесполезной.

— Он прошел войну, сумел поднять себя на ноги после девяти ранений. А ты?

Вот с этой мыслью о своей полной никчемности я и заснула. 

Вероятно, на фоне всех жизненных перипетий у меня «прыгало» давление и был постоянный шум в ушах, который я называла «поездом». Последний звук, который я слышала перед тем, как провалиться в недолгий сон, был шум «уходящего поезда», проснувшись, первое, что я слышала – тот же шум. На следующее утро шума не было. 

Я поняла, мозг очень эффективно может управлять телом. Я начала командовать своей ногой – «сгибайся, сгибайся», – и представлять, что она отвечает на команду (анатомически это движение называется разгибанием стопы). Первым появилось ощущение движения, а потом пришло и само движение.

Полностью парез не разрешился. Но даже такого крошечного движения, а главное, возросшей силы мышц хватило, чтобы я научилась ходить в туфлях на высоком каблуке. Это была целая история: в зале лечебной физкультуры, с зеркалом во всю стену, как в танцклассе.

Эпикриз 

Я долго стояла на краю пропасти и, не осознавая этого, неумело балансировала между выбором – радоваться ли мне тому, что молода и здорова, у меня есть прекрасные дети, любимая работа, или продолжать упиваться своим горем.  

Потеряв баланс, я свалилась в яму тяжелой болезни. 

Обстоятельства не изменились. Ушедшие от нас в мир иной не вернулись. Я так же, как и прежде, одна с двумя детьми на руках, но уже не молодая и здоровая, а больная, с трудом волочившая ноги женщина, которая уже не может работать акушером-гинекологом, следовательно, без профессии. 

Это все предстояло обрести вновь. Вновь стать молодой, здоровой, уверенной в себе, имеющей любимую профессию, которая может обеспечить жизнь мне и моим детям, а пока нам предстояло жить на мизерную пенсию на детей и мое пособие по нетрудоспособности. 

Свалившись в болезнь, я потеряла очень многое. На пути к выздоровлению меня ждали награды, но о том, что они будут, в то время я даже не подозревала. 

В то время я еще не знала, что это начало моего пути в реабилитационную медицину, которому сегодня уже почти тридцать лет.

История одной болезни: тридцать лет спустя

Нас видят такими, какими мы себя предъявляем этому миру. После обострения в 2013 г. я уже не могу ходить в туфлях на высоком каблуке, которые ровно четверть века помогали мне маскировать паретическую походку. Мне пришлось взять в руки опорную трость, от которой я отказывалась тридцать лет назад. 

Я все время куда-то пыталась бежать. Забывая, что нужно при каждом шаге высоко поднять ногу, я запиналась и падала в придорожную пыль.  И сегодня даже мой, уже теперь весьма солидный, возраст меня не очень тормозит и в разговоре я чаще говорю «я побежала», хотя практически … поковыляла.

Несмотря на тридцатилетний стаж болезни, у меня так и не сформировался «патологический» стереотип движения. Наверное, потому я очень стеснялась, что у меня в руках опорная трость. Это видели все и непременно восклицали: «Ой, что это с тобой». 

На форуме «Здравница-2018» в Кисловодске, куда меня пригласили почитать лекции (их было три в один день), я встретила много старых друзей, с которыми не виделась несколько лет. Спрашивали как дела, чем занимаюсь, что планирую, когда напишу новую книгу о курортах…

Внезапно я осознала, что никому нет дела до моей трости, которую я для себя пытаюсь перевести в разряд аксессуаров, таких же неизменных «фирменных штучек», как шарф на деловом костюме.

Важно не то, что ты имеешь в жизни. Важно то, как ты к этому относишься.

PS. Я по-прежнему, как тот архангельский мужик, не могу пойти гулять без дела. Я сажаю цветы на «бесхозной» земле у себя по окнами на Цветаевой. 

1989—2018
Надежда  Маньшина

30 мая — 2 июня, 2018 

Фото: 
2005 год, Москва, клиника «Медси». Мне 50 лет, я – руководитель управления медицинских реабилитационных программ. На полке первой стоит моя первая книга – «Путеводитель по курортам мира» (2003).

2017. Пятигорск, 27 октября. Я приехала на IV Международный Конгресс Спа и Веллнесс (SWIC) в Кисловодск, чуть раньше, чтобы погулять по Пятигорску и почитать книги в библиотеке НИИ курортологии.

2018. Кисловодск, 27 мая. Лекторий по маркетингу в рамах Всероссийского форума «Здравница-2018». Рассказываю об информационных проектах в оздоровительном туризме.

2019. Цветы на Цветаевой в альбоме Серебряной академии